Полный церковнославянский словарь прот. Григория Дьяченко

= притирание для лица (Невостр.).

= попугай (Миклош.).

= счет, расчет; счетный камешек.

- (египет. открывающий сокровенное) = прозвание, данное Иосифу в Египте (Быт. 41:45).

- (ἐκτικός) = сухотный, чахотный (Син. в пят. св. нед.). (Невостр.).

- (ὄρνις) = птица (3 Цар. 4:23); ὅρνεον – тоже (Быт. 6:20); хищная птица (2 Мак. 15. Иов. 28. Ис. 18:6); στρουϑίον, небольшая и недорогая птица (Пс. 10:1; 83:4; 101:8. Еккл. 12); сова. Корень этого слова некоторые производят от тещи (тица, теча, теку). Вернее, кажется, будет видеть корень в санск. яз., где pat-ati = он летит, падает; pat-tra-m, pat-tr-in = птица; греч. πτηνὸς – летающий. Отпускать из клеток птица на волю – символический обряд, объяснение которого можно находить в слав. мифологии. При начале весны, особенно 25 марта – в день благой вести о воплощении праведного “Солнца” Христа – и на праздник Его Светлоого Воскресения, существует обычай выпускать птица на волю из клеток (Терещ., VI, 97-98); - символический обряд, знаменующий освобождение стихийных гениев и душ из той неволи, в какойони томились, заключенные злыми демонами зима. Первый прилетевший аист, первая ласточка или кукушка почти у всех индоевропейских народов приветствуются, как вестники благодатной весны; с их прилетом связывают начало теплой и ясной погоды. Стрелять в этих птиц и раззорять их гнезда считается за величайший грех. (Поэтич. воззр. славян на природу, А. Афанасьева, т. III, стр. 293-294).

- (οἰωνίζεσϑαι) = наблюдать полет и голоса птиц для предсказаний, принимать что-либо за предвещание. (Вт. 18:10).

= который ловит птиц (Номокан. стат. 135).

- (στρουϑίον) = птичка, маленькая пташка.

= уменьшительное от птица, т. е. птичка, птенец (Лев. 14:4).

= до птицы относящийся, птичий (Лев. 14:52).

= млечный путь (Звездные туманности). Литовцы называют млечный путь “птичьей дорогой”, потому что души, возносящиеся по этой дороге на небо, представлялись легкокрылыми птицами (D. Myth., 331. Die Wissenschaft des slawisch. Mythus, 272. Черты литовск. нар., 69). Еще до сих пор литовцы, когда умрет кто-нибудь в семействе, уверяют, что они видели покойника – как он пронесся на борзом коне по птичьей дороге (млечному пути), с тремя звездами в руке, и вступил в селения вечного блаженства (Ж. М. Н. П., 1844, IV. ст. Боричевск., 36). У киргизов млечный путь также называется птичьей дорогой. (Моск., 1853, 22, 73). В наших областных говорах млечному пути даются названия: а) в нижегородской губ. мышины тропки (мышиная тропа), что указывает на древнейшее представление душ мышами; b) в тульской губ. становище – место для отдыха дорожных людей, странников; с) в пермской губ. путь в Иерусалим, и во многих других местностях поселяне убеждены, что белеющая полоса млечного пути указывает дорогу в этот святой город, т. е. собственно это – путь, ведущий в Божий град, в небесный Иерусалим или рай; d) в тамбовской и тульской губ. млечный путь известен под именем Батыевой дороги; рассказывают, что дорога эта идет от железных гор, в которых заключены татары, т. е. она примыкает к тем адским вертепам облачных гор, где мучатся “дивии народы” – великаны разрушительных бурь и гроз. Мифические сказания об этих последний в средние века были пересены на суровых, диких кочевников,беспощадно опустошавших русскую землю и названных потому “бичем божиим”. В ярославской же губ. между раскольниками сохраняется предание о священном городе, скрытом под глубокими водами и населенном благочестивыми старцами; в этот город, напоминавший заоблачное царство “отцев”, ведет Батыева дорога. (Обл. сл., 8, 118, 214; Доп. обл. сл., 222, Владим. Губ. В., 1844, 52; Сахар., II, 62-63; Сн. Рус. в св. посл., IV, 43; Beiträge zur D. Myth., 158).