Полный церковнославянский словарь прот. Григория Дьяченко

= скудельница, усыпальница, место погребения лиц безвестных, погребаемых на общий счет.

- (греч. τοῦ ϑεοῦ, ϑεῖος, ϑεικός) = принадлежащий, свойств. Богу (Мф. 3:16).

= обычай средн. веков узнавать виновного или чрез испытание огнем, водой, железом, или поединком.

= битва, побоище от санскр. корня bha, bhi, ударять, бить.

= отверстия в городских стенах, в которые выставляются пушечные дула; батарея.

- слово близкое к греч. βῶλος = глыба, ком, кусок неотесанный, напр. глины или дерева, из коих сначала делались истуканы (идолы), кои и ныне называются у нас болванами. Истуканы калмыков и в настоящее время не что иное, как чурки или чурбаки дерева, или цилиндрообразные камни с зарубленною на конце головою. Болван тмутраканский (Слово о п. Игор.) – Описывая начало Игорева похода, поэт указывает на недобрые приметы и, между прочим, говорит: «дивъ кличетъ верху древа, велитъ послушати земли незнаемѣ, Влзѣ и Поморiю, и Посулiю, и Сурожу, и Корсуню, и тебѣ, Тмутраканскiй болванъ». Это значит следующее: зловещий филин кричит на верху дерева и дает весть (о походе русских князей) чужим землям, именно Волге, Поморию (азовскому), Посулию (т. е. надбережьям реки Сулы), стране Сурожской и Корсунской и тебе Тмутраканский… Тут обыкновенно толкователи становились в тупик, или предавались разным догадкам, более или менее неудачным. Обыкновенно переводили «Тмутраканский болван» буквально, т. е. тмутраканский идол. Но то это за идол и откуда он взялся? Некоторые толкователи думали, что здесь разумеется каменная половецкая баба. Но замечательно, что на Таманском полуострове, сколько известно, не было найдено каменных баб. Да и с какой стати русские стали бы называть эту страну половецкою бабою, когда они не называли так южнорусские степи, усеянные подобными бабами и служившие местом жительства половецких орд? Едва ли можно под тмутраканским болваном разуметь идола: такое понимание противоречило бы контексту Слова о полку Игореве, где рядом с словом болван стоят названия областей и местностей. Вообще значение идола, истукана, в слове «болван» могло быть значением собственно позднейшим, переносным. Корень бал имеет очень обширное применение в славянских языках. В смысле бревна, обрубка, балван и доселе употребляется у сербов, т. е. значит почти то же, что наша балка – слово, происходящее от того же корня. От него же происходит и наше: балясы, т. е. точеные столбики. Первоначальные славяно-русские идолы были не что иное, как обтесанные столбики с обточенными головками: указание на это мы можем найти в известиях Ибн-Фоцлана. Но обтесанное дерево, бревно, чурбан – есть не единственное значение, с которым подобные слова доселе сохраняются в славянских языках. Обратите внимание на польское слово balwan, которое означает вместе и чурбан и волну. Вот это то польское слово, по нашему мнению, и есть ключ к разгадке темного места в Слове о полку Игореве. По всей вероятности, в древнеславянском языке «балван» также имел значение волны. Вероятность эта усилится, если обратим внимание на целую группу слов, производных от корня бал. Слова этой группы употребляются более или менее для обозначения речи, игры, движения; таковы: балагурить, взбалтывать, баламутить, взбалмошный, баловаться и проч. (напомним еще греческое βάλλω – бросаю). Такой смысл корня в слове «балван» более соответствует понятию подвижной, игривой волны, нежели понятию дерева, чурбана, - которое представляет что-то неподвижное и тяжелое. И так, по всем признакам должны полагать, что слово это когда-то у Руси или у болгар употреблялось в своем более древнем, первоначальном смысле волны, и могло означать преимущественно волну морскую; откуда в переносном смысле означало пролив. Таким образом «тмутраканский балван» Слова о полку Игореве можно перевести: тмутраканский пролив; причем подразумевается собственно тмутраканское побережье. Этот смысл будет совершенно соответствовать другим, рядом стоящим выражениям, т. е. поморию и посулию. А обращение к нему как бы к живому лицу вполне в духе поэтических приемов Слова: напомним обращения Ярославны к Днепру Словутичу. Керченский пролив, как известно, имеет довольно сильное морское течение от Азовского моря в Черное и по своему положению подвержен ветрам; почему он всегда отличался волнистым, бурливым характером. Эта черта также могла повлиять на его прозвание. Некоторое подтверждение дл своей догадки мы находим у Константина багрянородного в 42 главе его сочинения «Об управлении империи». В числе рукавов Кубани он упоминает Бурлик и Бал (βαλ); прием словом Бурлик, по его известию, назывался и самый пролив. А когда припомним то, что этот край был населен славяно-болгарским племенем и в то время принадлежал Руси, то нисколько не должно казаться странным, если приведенные Константином названия принадлежали языку славянскому. Следовательно, Бурлик выходит не что иное, как «бурливый» Керченский пролив. Но если этот пролив имел тождественное название с одним из рукавов Кубани, то мог также иметь общее название и с другим из его рукавов, т. е. с Бал, - или получить производное от этого корня название «балван». Таким образом, последнее имя по своему смыслу является вариантом в отношении к имени Бурлик (см. заметку проф. Д. И. Иловайского в Труд. Моск. Арх. Общ. Т. IV, вып. 2, стр. 61-64).